Все женщины, по сути, одинаковы?

Я всегда тянулся к женщинам утонченным, но встречался с простушками. А так хотелось боготворить кого-то, падать к ногам… Казалось, это было бы счастье! И вот вроде бы судьба улыбнулась мне. Но очень скоро я понял: особой разницы нет.

Сам я парень простой, родом из деревни. Но природные способности и трудолюбие позволили мне окончить школу с медалью. И поскольку я тяготел к журналистике, то выбрал соответствующий факультет, успешно отучился и пришел работать в газету.

Но несмотря на то, что годы жизни в городе научили меня кое-каким манерам, все равно часто ощущал себя неотесанной деревенщиной, поэтому перед девушками из хороших семей робел, даже флиртовать с ними не пытался. Хотя и нравились мне они очень, но казались недосягаемыми. Поэтому в первый раз женился на очень простой девчонке, продавщице из магазина напротив своей общаги.

Света была миловидной, хозяйственной, да и нрава покладистого — ну, чем не жена? К тому же от бабушки ей досталась отдельная квартира, так что вопрос, где обитать молодой семье, не стоял.

Так случилось, что в нашей газете много было выпускников столичных вузов — компания сложилась интересная. Так сказать, интеллектуалы и интеллектуалки. После работы они часто отправлялись к кому-нибудь на квартиру, а меня почему-то не приглашали. Хотя, может быть, причиной было мое несвободное положение — я единственный из молодых журналистов был женат. Мало того, успел уже и ребенком обзавестись, и вот вроде бы прошел день — со всех ног беги к жене и сыну, в семейный уют… А мне так хотелось рвануть вместе со всеми, погулять с ними, хоть и до утра, приобщиться к их «высоколобому» обществу.

Дома же места себе не находил. Нет, женой и матерью Света была безупречной, придраться не к чему, но как же мне было с ней скучно! Вечно одно и то же: «Ужинать будешь?», «Возьми чистую рубашку», «Иди ложись, я уже постелила»… Опять же при каждой возможности смотрит сериалы, а потом еще пытается обсуждать их со мной. Сынок рос капризным, плаксивым. Постоянно канючил, разбрасывал свои игрушки по всей квартире. На выходные его забирали родители жены, а мы со Светой ехали на рынок за продуктами, а потом я читал, а она смотрела телевизор. В общем, мрак!

Работа, конечно, выручала, все-таки постоянное общение, интересные события. Но я маялся, тосковал, мне казалось: что-то в моей жизни идет не так. Даже часто специально задерживался после работы, выдумывая себя дела, лишь бы оттянуть миг возвращения домой.

И вот однажды прихожу я в редакцию, а за соседним столом сидит девчонка. С длинной челкой, в очках, при моем появлении почему-то смутилась и покраснела. Меня аж оторопь взяла — никогда не замечал подобной реакции в мой адрес со стороны девушек. Но это, конечно, польстило моему самолюбию. Выяснилось, что Ольга пришла к нам работать сразу после института, поселилась у тетки, других знакомых в городе у нее пока нет.

Она не отличалась особой красотой, но зацепила меня сразу. А потому что была как раз из этих, из утонченных… И в музыке классической разбиралась, и в живописи, да и вообще… Но самое поразительное, робела передо мной, стеснялась почему-то, глаза опускала. Ну, тут уж я не растерялся, не побоялся быть высмеянным или отвергнутым. Наоборот, был горд и счастлив, что мною заинтересовалась такая девушка. Вызвался показать ей наш город, познакомить с достопримечательностями.

Справедливости ради нужно отметить, что поначалу Оля даже мысли не допускала о романе со мной: «Валера, мне очень приятно твое внимание, но у тебя семья…» Тогда я удвоил усилия по завоеванию этой крепости, меня даже азарт какой-то охватил. И наступил момент, когда бастионы пали…

Когда между нами все произошло впервые, она долго плакала и твердила, что чувствует себя преступницей. А меня такая нежность охватила! Я целовал ее тонкие пальцы, мокрые от слез щеки и говорил, что мы не виноваты, что так поздно встретились и полюбили друг друга. Забегая вперед, скажу, что спустя время одна из Ольгиных подруг поделилась, что та ей призналась тогда: «Понимаю, что поступаю плохо, но поделать с собой ничего не могу: никто и никогда так не относился ко мне, как Валера. Он будто околдовал меня — только вижу, уже чуть ли сознание не теряю!» И, надо сказать, это весьма возвысило меня в собственных глазах.

У меня тогда словно крылья выросли. Я упивался любовью, готов был на руках носить свою Оленьку. О нашем романе, разумеется, вскоре стало известно. И нашелся кто-то из доброхотов, донес моей жене. Света вначале устроила скандал мне, а потом заявилась в редакцию и потребовала, чтобы руководство приняло меры, мол, семья находится под угрозой из-за развратного поведения нашей сотрудницы. А тогда с этим было строго, и наш случай даже разбирали на партийном собрании.

Ольга в те дни жила на успокоительном, а я сильно разозлился и сказал ей, что буду разводиться. Мол, какой смысл тянуть, если мы любим друг друга. Но Оля ни в какую не соглашалась, дескать, не простит себе, если мой ребенок останется без отца. «Это наш грех, — говорила она, — а ребенок почему должен страдать? Может, мы найдем в себе силы и справимся со своей любовью?» Она была даже готова уехать в свой родной город, лишь бы не рушить мою семью.

А я о расставании и слышать не хотел, уже не представлял своей жизни без нее. Но не знал, как выпутаться из этой ситуации. Все решил случай. Мы с Олей встречались теперь реже, порой мне приходилось прямо-таки умолять ее о свидании, и она, в конце-концов, все-таки не выдерживала, уступала. Так крепко уже к тому времени ко мне привязалась. Разумеется, мы усилили конспирацию. К примеру, я выходил на обед пораньше, шел в парк и там, у пруда, поджидал свою возлюбленную. И мы гуляли, держась за руки, как дети. Вот там, в парке, нас и выследила однажды Светлана.

Мы сидели на лавочке, а она с громкими воплями выскочила откуда-то из-за деревьев и вцепилась Ольге в волосы. Публичной безобразной сцены я вынести уже не смог. Не слушая никаких увещеваний, подал на развод, и, пусть и после долгих мытарств, нас с женой все же развели.

А мы с Олей сняли комнату и подали заявление в загс. И не было, кажется, тогда человека счастливее меня — все позади, теперь начнется настоящая, правильная жизнь с по-настоящему близким мне человеком, наполненная любовью и радостью.

Ольга вскоре забеременела, и я стал отцом маленькой девочки. И нас не тяготили поначалу ни бытовые неудобства, ни бессонные ночи, ни другие трудности — мы «закалились в борьбе», и все нам было нипочем, кроме нашей любви. Но прошло еще какое-то время, и я поймал себя на мысли, что уже не тороплюсь домой, как прежде. Вновь стал задерживаться после работы — играл с коллегами в шахматы или шел куда-нибудь выпить с приятелем.

Нет, моя Оля не изменилась, была все такой же «прекрасной и удивительной». Видимо, изменился я сам. Ушел кураж, стали остывать чувства. Наверное, просто выдохся в борьбе за нее, сил на любовь мало осталось. Она же любила по-прежнему и всегда ждала меня. Каждый вечер к моему возвращению придумывала что-нибудь приятное, стремилась чем-то порадовать. Например, я давно мечтал о кресле-качалке, блажь у меня такая была, видимо, все из той же серии моих комплексов — так сказать, приобщение к жизни аристократов посредством антуража. Так вот, она втайне от меня копила деньги, и в один прекрасный день встретила радостно-возбужденная, завязала мне глаза, провела в комнату и усадила в кресло. А потом принесла собственноручно испеченный пирог.

В былые времена закружил бы по комнате, зацеловал, потом усадил бы к себе на колени, и мы вместе качались бы на этой качалке и смеялись от радости. А теперь… Как ни старалась Оля, в моей душе будто лампочка погасла. Мне уже вновь казалось, что жизнь стала пресной опять в ней чего-то не хватает.

Ольга, конечно же, все понимала и очень страдала. Но, в отличие от прежней жены, не пыталась устраивать разборов, не выносила мне мозг. Она лишь притихла как-то и все время виновато заглядывала в глаза, а меня это еще больше бесило, я раздражался и все чаще норовил убежать куда-нибудь из дома. Нет, я очень любил нашу дочку, делал все, чтобы она ни в чем не нуждалась, но ушло счастье из дома, ушло…

Бывшая жена, Света, давно уже успокоилась, даже нашла себе кого-то, и когда я заходил проведать сына, встречала вполне доброжелательно. А я смотрел на нее и думал: «Как же мы жили вместе? Ведь словно с разных планет!».

Когда наша дочь подросла, Оля однажды сказала:
— Валера, хочешь, мы с Дашкой уедем к родителям? Я ведь вижу, чувствую, как тебе тяжело с нами. Занимайся спокойно карьерой, не станем тебе мешать…
— Как ты могла даже помыслить об этом? Выброси всякие глупости из головы, все у нас нормально, просто устал я немного.

А сам задумался. А, может, действительно мне нужно жить одному? Не получилось у меня с простой женщиной, но ведь не получилось и с любимой — тонкой и возвышенной! Или быт — главный враг отношений — сводит самые пылкие и трепетные чувства на нет? Или так происходит потому, что все женщины, по сути, одинаковы?

Я так и не нашел ответа на этот вопрос.

Валерий, 44 года