Любимых надо уметь прощать!

Считается, что с человеком, который совершил предательство, уже невозможно строить свою жизнь… Но я сумела преодолеть гордость и сохранила семью…

Я родилась в семье военнослужащих, и с детства привыкла к дисциплине и к тому, что родители контролируют каждый мой шаг. Я даже удивилась, когда они без особых препирательств отпустили меня поступать в Москву — все-таки понимали, что лучшие вузы сосредоточены там. Правда, и в столице я оказалась «под колпаком», поскольку снимала комнату у маминой знакомой. Та держала ухо востро и регулярно докладывала обстановку моим родителям.

Впрочем, поначалу и докладывать было нечего: вела я себя скромно, училась отлично, покой хозяйки не нарушала. Но постепенно я стала втягиваться во взрослую жизнь. Например, выкурила свою первую сигарету. Но самое главное — неожиданно для себя я стала объектом нежных чувств первого красавца на курсе.

Володя был внимателен и заботлив, постоянно делал мне комплименты, торопился открыть передо мной дверь и подать руку на выходе из трамвая, несся, чтобы набрать мне стаканчик газировки. Это было так ново! Я привыкла с мальчишками просто дружить, а на свои достоинства не обращала никакого внимания; тем более что одевалась в ту пору очень скромно. Самым нарядным — стыдно сказать — у меня было мое белое выпускное платье с отложным воротником. Но для Володи это было неважно. Он ухаживал очень красиво и изобретательно. То букет нежно-розовых розочек подарит, то притащит шоколадные конфеты или импортную косметику. В общем, я была сражена! Так влюбилась, что даже чуть было не схлопотала по истории КПСС первую четверку в зачетке!

После летней сессии мы в составе стройотряда поехали в Молдавию подвязывать виноград. Сложно придумать более неромантическую обстановку — жара, антисанитария, ужасная пища, но для нас с Володей это была ерунда — настолько мы были увлечены друг другом! В Молдавии мы впервые поцеловались. В тот самый момент, прижавшись к пыльному и уже такому родному вороту Володиной рубашки, я поняла: теперь все будет по-настоящему!

— Леночка, девочка моя, теперь никому тебя не отдам, — ласково прошептал Вова, как будто прочитав мои мысли.
— Володенька… — я хотела что-то сказать, но вместо этого расплакалась от счастья. Сомнений не было: это мой мужчина, и в другую сторону мне никогда даже смотреть не захочется.

Спустя несколько дней Вовка сделал мне предложение. Мы поженились на втором курсе, без фанфар, застолий и нарядов (на мне было невзрачное сиреневатое платьице из занавесочной ткани, а на Вове — нелепый костюм на размер больше). Но нам ничего такого и не надо было — помпезная свадьба еще не гарантия долгих совместных лет жизни.

Вот наши однокурсники Юля и Миша устроили пир на весь мир, чуть ли не с осетриной, рябчиками и ананасами, а через полгода развелись. Родителей ни с одной стороны, ни с другой на нашей свадьбе не было. Вовины были недовольны его выбором, моим тоже казалось, что я тороплюсь; мама боялась, что наша семейная жизнь плохо отразится на учебе.

— Лена, ну какая свадьба? А как же образование? И почему так быстро? Ты что, уже беременна? — причитала она. Мы еле ее успокоили. Еще мама никак не могла взять в толк, что же мы будем кушать, ведь я совсем не умею готовить. Я действительно тогда ничего не умела и по выходным, уезжая от родителей обратно в Москву; всегда брала с собой оливье и суп на неделю. Но ради любимого мужчины я всему научилась.

Медовый месяц мы провели в зимнем Ленинграде. В богемном доме Володиной тетки-художницы я познакомилась с самиздатовскими книгами запрещенных литераторов; попробовала вкуснейшие пирожные из кафе «Север»; узнала, сколько, оказывается, потрясающих стихов знает мой новоиспеченный муж!

Мы с Володей учились на одном курсе, и это была самая настоящая первая любовь, красивая, ничем не испорченная и искренняя.

В нашей семье за учебу и домашний уют отвечала я, а Володя вертелся, как мог — до четвертого курса работал озеленителем, дворником, сторожем, а потом смог устроиться по специальности.

На пятом курсе я уже была беременна Лизкой, защищалась почти на сносях. Вовка тогда трудился за десятерых, да еще и приволок пишущую машинку, на которой печатал не только свою, но и мою дипломные работы.

Наша дочка родилась через два дня после защиты — такое вот «дипломное» дитя. Лизка была болезненной, капризной, я все время не высыпалась. Володя делал все, чтобы облегчить мне жизнь. Каждый раз, видя как умело он успокаивает разбушевавшегося младенца (хотя откуда у него, почти мальчишки могло взяться это умение?), я благодарила судьбу за встречу с ним.

В разгар перестроечной неразберихи и массовых сокращений многим нашим однокашникам пришлось заделаться челноками, но для нас перемены были только к лучшему. Вовка ушел в бизнес, материальное благополучие увеличивалось, а я сидела дома, полностью погрузившись в ведение хозяйства и воспитание дочки. Наша Лизка уже в четыре года читала наизусть Пушкина!

Мне очень нравились все «мамские» дела, но я не замыкалась на этом, много читала и даже смогла сама возродить свой полузабытый французский! Роды меня не испортили, я даже стала еще стройнее. Вовка был счастлив, разве что ревновать начал сильнее и настаивал на том, чтобы я оставалась дома. В минуты нежности он называл меня своей хозяюшкой.

Лихие 90-е для нас были счастливыми. Тогда состоялись первые наши поездки в Европу: Прагу, Берлин, Париж… Лучшая школа с английским уклоном для Лизки. Прямо сказка…

Проблемы начались с рождением второго ребенка. Вовка не раз просил меня родить снова, но у меня никак не получалось снова забеременеть, и постепенно мы с этим свыклись. И вот, в 38 лет я узнала, что вновь стану мамой!

Я отчего-то испугалась, а вот муж был на седьмом небе! «Ленка, это такой шанс, обязательно надо рожать!» — сказал он и притащил мне целую корзину белых роз. И я решилась. Роды прошли на удивление хорошо, да и поведением сыночек с первых дней выгодно отличался от сестренки.

Проблема была в другом; после рождения Сережи я стала набирать вес. Я, конечно, знала, что поздние роды — штука непредсказуемая, но ведь это не первый ребенок! После рождения дочки я теряла килограммы на лету, у меня даже кольца на пальцах не держались. И тут такое…

Я очень надеялась, что после того, как перестану кормить грудью, все наладится, но ненавистные килограммы буквально атаковали меня. И не только это мучило меня…

Володя стал отдаляться, ему как будто даже противно было со мной разговаривать, не говоря о чем-то большем. Лизка уже во всю погружалась во взрослую жизнь, приходила поздно, начала курить. Муж постоянно «задерживался на работе». И все домашние хлопоты свалились на мои плечи. Дочку нельзя было попросить даже пропылесосить в своей комнате, она все воспринимала в штыки. А я в принципе смирилась, да и сил не было ругаться. Надо было заботиться о Сереге… Я и с подругами перестала общаться: стыдно было появляться в таком виде — толстой, расплывшейся…

Короче, я превратилась в отшельницу, выходила на улицу в темном, пряталась за балахонами и капюшонами. Я уже давно не была той, прежней, худой как тростиночка, которую Вовка так ревновал к другим мужчинам! В 40 лет я стала похожа на пенсионерку… Мне уже давно было понятно, что у Володи есть любовница, но вот такого я не ожидала!

Как-то я вышла в магазин, и на пороге подъезда меня окликнула рыжеволосая женщина. Мне почему-то стало не по себе.
— Елена? Здравствуйте, меня зовут Марина, я любовница вашего мужа, и мы друг друга действительно любим. Думаю, вам это все же следует знать.

У меня все завертелось перед глазами:
— Да кто ты такая вообще? Пошла вон отсюда! Чтоб ноги твоей здесь не было! — Я была вне себя.
— А мы что, уже пили на брудершафт? Неудивительно, что Володя вам изменяет: базарные бабы мужчинам не очень-то нравятся. А в вашем, кстати, возрасте можно и получше выглядеть! Это так, на будущее, — рыжая развернулась на своих шикарных шпильках и пошла в сторону машины. Пакет с покупками выпал из моих рук, по крыльцу растекалась молочная жижа, разбилась банка с маринованными огурцами…

Это ж надо, какая наглость: припереться к нам домой! Но дальше было хуже. Эта Марина буквально атаковала меня, названивала по ночам, караулила у подъезда, поливала грязью.

— Ленивая свиноматка, за 40 лет не работала ни дня, а все на жизнь жалуется! — это был самый мягкий вариант всех тех гадостей, которые я слышала в свой адрес. Володя же не просто бездействовал, а как будто поощрял все это.

— Лена, я нормальный мужик и хочу видеть рядом с собой красивую женщину. Марина всего на год младше тебя, а посмотри, как она выглядит! И что ты жалуешься, всю жизнь каталась как сыр в масле! В Европу ездила, вещи у тебя самые лучшие. Купила бы ты сама холодильник за 60 тысяч! Ну что еще тебе нужно?

Я расплакалась:
— А как же наша семья? Как же Сережа и Лизка, все эти счастливые годы?
— Серегу я не брошу, вырастет — поймет. А что Лиза? Шляется черт-те где! Ты зачем всю жизнь сидишь на моей шее? Чтобы воспитать непутевую дочь-хамку? А дома — посмотри кругом — одна грязь, холодильник заляпанный! У Марины, в отличие от тебя, идеальная чистота. И ее дети знают, как общаться со старшими.

Эти слова меня придавили: это говорил человек, который всю жизнь порхал вокруг меня, который нянчил дочку и так мечтал о сыне! Потом я узнала, что Володя сделал Марине шикарный ремонт, купил новую машину ее сыну, отмазал его от ДТП, которое произошло из-за пьянки. Периодически мой муж возвращался, возился с сыном (Сережа был на седьмом небе!), и мне казалось, что все еще можно вернуть. Но это было не так.

Лизка к тому моменту сбежала из дома к своему бойфренду, а мои проблемы со здоровьем только ухудшились, и врачи сказали, что есть риск развития онкологии. Несмотря на это, я пыталась найти работу Но без опыта, в 40 с лишним лет меня никто не брал. Это было так унизительно: всю жизнь стараться ради семьи и вдруг остаться одной!

В какой-то момент я так замкнулась на своих переживаниях, что перестала обращать внимание на сына, отмахивалась от его вопросов о папе, даже книжки ему перестала читать, только мультики машинально включала. Поэтому не сразу заметила, что с ребенком творится что-то неладное. Такой весёлый и подвижный, он почти не разговаривал и не смеялся. Как мне стыдно за это! Мало того что я фактически потеряла мужа и дочь, так еще и сына чуть не угробила!

Как-то я пришла домой после собеседования, и думала, что Сережа спит, но он угрюмо сидел и что-то рисовал.
— Мам, а где папа? — спросил Сережка.
— Золотце, папа с нами пока не может жить, но он обязательно вернется, — я постаралась улыбнуться.
— Где папа, мама, где папа? Мама, где папа? — сын повторял одну и ту же фразу с каждым разом все громче. Я попыталась его обнять, но он вырвался, упал на пол, начал брыкаться и рыдать. С ним случилась настоящая истерика. Я ринулась звонить в скорую, потом Володе, Лизке… Сына забрали в больницу с тяжелым нервным срывом.

Я даже не надеялась, но муж приехал в больницу. Он прямо-таки затрясся, увидев спящего синюшнего Сережку с исколотой ручкой. Володя молчал минут 15 и только потом заговорил:
— Лен, я понимаю, что причинил тебе столько горя и боли, чуть в гроб тебя не вогнал, Сережу довел, но прости меня, если сможешь. Пусть не сейчас, но позже. Я никогда больше никуда не уйду, слышишь? Я буду только с вами — с тобой, с Сережей, обязательно извинюсь перед Лизкой. Я сделаю все, что в моих силах. Вот я идиот, что я натворил из-за этой Марины! Прости, прости меня, Леночка! Я постараюсь искупить свою вину, — Володя целовал мне руки и плакал. — Марина — это просто помутнение какое-то, с ней отныне покончено. Она настраивала меня против вас, а сама просто вытягивала из меня деньги, как и из всех остальных своих мужиков, которых у нее, оказывается, уйма. Я за порог — а к ней новый богатый поклонник… А я-то, стареющий дурак, раскатал губу, польстился на картинку, верил, что я один такой! Она еще посмела мне что-то про сына сказать, дешевка! Думала, что я уже у нее под каблуком! Мне — про моего любимого сына! Я вмиг протрезвел! Прости меня, Ленка, прости!

Я хотела что-то сказать — о своей боли, об обидах, но меня как будто парализовало, я гладила Володины волосы и тоже тихонько плакала.

Ближе к ночи прилетела Лизка со своим женихом Димой:
— Мамочка, папочка, простите меня! Господи, Сережа! Митя мне всегда говорил, чтобы я бывала у вас чаще, но я, дура, ничего не слушала, была на вас в обиде! Ну как я могла?!

Горе неожиданно сблизило нас. Но, слава богу, Сережа быстро поправился, а Володя сдержал слово и вернулся в семью. Я поверила мужу, просто вспомнила все то, что между нами было хорошего: стройотряд, зимний Ленинград, его рыцарские поступки, заботу, долгие годы счастья и благополучия. Я ни на секунду не переставала любить Володю, поэтому простила.

Любимых надо прощать! И дочка так извинялась передо мной, что бросила в такой момент… Ну как я могла не простить свою кровиночку? С папой у них был отдельный разговор, со слезами и объятьями. Помню, они тогда всю ночь проговорили…

С тех пор мы живем душа в душу, не расстаемся ни на день, воспитываем не только сына, но и внука, которого нам подарили Лизка с Димкой! Я, кстати, скинула ненавистные килограммы (ну, конечно, я уже не та тростиночка, что в 18 лет, но тем не менее) и даже устроилась на работу! Так что все в этой жизни можно преодолеть, даже самые тяжелые ситуации, главное — любить и верить!

Елена, 50 лет