Великолепная Хризантема

Мы с Тамарой работали в одном отделе. Женщина около сорока лет — пышная крашеная блондинка. Причем бюст сильно выдавался вперед, а попа — так же сильно — соответственно назад. И мы всегда шутили, что на обе эти «полочки» смело можно ставить вазочки с цветами — ни одна не упадет. За плечами Томы два брака, подрастали двое детей. Она говорила, что оба брака были удачными, просто мужья ей надоели — пришлось выставить. А мы охотно верили, поскольку от поклонников у Тамары отбою не было.

Надо было видеть, как она общалась с ними по телефону. Томно закатывала глаза, в голосе появлялись бархатные, вкрадчивые нотки, заливисто хохотала, интриговала и кокетничала напропалую. Причем со всеми, кто ей звонил. А звонков таких в течение дня набиралось по шесть-семь. Наши молодые красотки уныло торчали за своими столами — даже молодой человек был далеко не у каждой, не говоря уже о мужьях, а Тамара ходила на свидания чуть ли не каждый день. Причем без подарков не возвращалась: то колечко новое на пальце сверкает, то сережки в ушах. А уж о цветах и говорить не приходится! Помню курьезный случай. Тамара у нас была женщина деревенская и, несмотря на то, что в городе уже жила давно, многие слова произносила неправильно.

И вот однажды назначает ей встречу очередной воздыхатель — спрашивает, какие цветы она предпочитает. Мы, затаив дыхание, прислушиваемся к разговору. Тома с пафосом восклицает: «Я обожаю гризантемы!» Мы грохнули, и с тех пор иначе как Гризантемой ее уже не называли. Как выяснилось, первый муж Тамары был тоже из деревни. Непьющий, paботящий мужик, которому тетка оставила в городе квартиру, куда он и перевез свою жену. Любил ее страстно, слушался беспрекословно, но, как сказала Тома, так и не сумел изжить в себе деревенщину. Мол, ни ухаживать красиво не научился, ни в театр с ним, ни на концерт — везде сразу засыпал. И почти каждый вечер ел чеснок. «Уж и прятала его, и покупать перестала, — рассказывала Тамара,— все равно где-то доставал и чуть ли не целую головку уминал в один присест. А я от этого амбре с ума сходила. Ну и отправила его, в конце концов, к маменьке в деревню».

Второй ее муж был городским, работал бухгалтером. «Тихий, спокойный, — вспоминала Тома, — всегда чистенький, наглаженный. Носик остренький, очечки… Все «простите» да «будьте любезны». Очень он мне понравился, вот и пригласила к себе как-то в гости. Он у меня и остался. Вот только скука с ним была смертная: газеты читал и в шахматы с соседом играл. Да еще мамаша его меня достала. Привыкла командовать сыном, думала, и я под ее дудку плясать буду. Но не на ту нарвалась. Спустила ее один раз с лестницы, а следом и сыночка спровадила. И решила, что надо мне некоторое время пожить одной — осмотреться как следует, чтобы третью промашку не допустить. Буду теперь выбирать мужа спокойно, без спешки».

Мы только диву давались: и это в наше-то время, когда мужики на вес золота! А Томусик еще и перебирает, с двумя-то детьми… Кстати, надо сказать, что сыновья у нее были замечательные — и по дому все умели делать, и учились хорошо, и к маме всегда ласковы, никаких проблем ей не доставляли.
«А потому что знают: в случае чего, спуску не дам, — говорила Тамара, — я их вот где держу!» — и показывала нам крепко сжатый кулак.

Кого попало мне не надо!

Еще одним потрясением для нас стало то обстоятельство, что кавалеры у Томы оказались весьма и весьма! Мы-то думали, какие-нибудь работяги непрезентабельной внешности. Тут видим: встречает ее после работы импозантный мужчина, целует ручку, вручает букет «гризантем» и распахивает перед ней дверцу дорогой машины.

— Это мой знакомый юрист, — с гордостью пояснила на следующий день Тамара, — давно ухаживает, замуж зовет. Но я не спешу. У него дом загородный, не иначе грядки придется обрабатывать…
— Какие грядки, Томка, судя по его статусу, там наверняка газоны и бассейн. Да и прислуга, скорее всего, имеется. Странно, что тебя замуж зовет, а не какую-нибудь длинноногую молодуху.
— Я любой молодухе сто очков вперед дам, — заявляла на это Гризантема. — Что они, эти девки молодые, понимают в мужиках!

И она знала, о чем говорила, потому что другой из ее поклонников оказался серьезным бизнесменом, а особенно всех поверг в изумление еще один ее воздыхатель — режиссер местного театра… Казалось бы, где он — и где наша Тамара. А вот поди ж ты…

Я выдвинула коллегам свою версию всего происходящего: мол, психологи описывают типаж мужчин высокого уровня, которые с ума сходят по женщинам низкого социального статуса — пергидрольным официанткам и вульгарным продавщицам овощных ларьков: именно такие дамы их почему-то заводят. Может, подобные пристрастия формируются на каком-то генном уровне?
Как бы то ни было, но многие наши незамужние барышни сгорали от зависти, пока Гризантема копалась в своих женихах.
А вот окончательно нас «добила» наша красавица, когда начальник стал брать ее на важные переговоры. Игнорируя записных красавиц, он то и дело стал просить Томусика обаять важных гостей, помочь сделать так, чтобы они расслабились и почувствовали себя комфортно.

— Тамара Сергеевна, — говорил он, ну что я могу поделать, если при виде вас они все млеют и блеют! И долго еще потом приветы вам передают.
— Скажу вам по секрету, — отвечала обласканная Тома, — кое-кто меня уже и переманить пытался!
— Роскошная женщина! Сокровище наше! — восклицал шеф, — надеюсь, вы не бросите родную контору, не променяете нас на конкурентов?
Тамара довольно улыбалась и заверяла, что ни за что и никогда…

Учитесь, девки!

К тому моменту она уже бросила и юриста, и бизнесмена, и режиссера — осваивала новые горизонты. Ей по-прежнему часто звонили мужчины, золотых украшений все прибавлялось, на столе не переводились свежие цветы — разумеется, чаще всего «гризантемы». А нам оставалось только локти кусать. В чем же заключалась такая сила притягательности этой женщины? Мы тщетно пытались найти ответ на этот вопрос.

Некоторые даже пытались подражать ее манере общения с мужчинами, но что у Тамары выглядело органично, у других — пошло и претенциозно. Она ведь ничуть не старалась, вела себя естественно, в свойственной только ей манере. Даже панибратство часто позволяла себе в случаях, где оно, казалось бы, недопустимо.

И Гризантеме все сходило с рук, мужчины считали, что она «прелесть, какая хорошенькая» и «чудо, как непосредственна». Они прямо замирали, когда она вначале вносила свою переднюю «полочку», а потом заднюю.
«Учитесь, девки, пока я жива», — говорила она нам и победно усмехалась. А мы и рады бы научиться, но чему?! Я вот до сих пор не замужем, но возле меня, хотя вполне симпатичная, никто так не крутится. Просто парадокс какой-то.

Галина, 32 года