Спасибо, что освободил!

Мама с детства внушала мне, что выйти замуж — благо и величайшая удача для женщины. И не важно, за кого именно!

— Женя, дай мне, пожалуйста, соль, — попросил Глеб.

Я подала солонку. Муж посолил омлет, аккуратно отрезал ножом кусочек, прожевал, удовлетворенно кивнул, а потом сказал тем же будничным тоном, которым минутой раньше просил подать соль:
— Я полюбил другую женщину.

Чего он ждал? Что я забьюсь в рыданиях и стану умолять его не бросать меня? Именно этого, скорее всего, и ждал — слишком хорошо изучил за годы совместной жизни мой характер…
Конечно же, я оправдала ожидания — забилась в рыданиях и стала умолять.

— Ты думаешь, мне легко? — вздохнул Глеб, отправляя в рот следующий кусок омлета.
— Разве я была тебе плохой женой?
— Хорошей. Даже очень хорошей! Но ты совершенно правильно сказала: была. Сердцу-то не прикажешь…

Я попыталась взглянуть на мужа глазами другой женщины. Той самой, ради которой он меня бросал… Породистое лицо с крупным носом, высоким лбом и волевым подбородком. Благородная седина на висках. Очки в тонкой оправе, придающие облику интеллигентность и значительность. Пятидесятилетний красавец, стареющий плейбой. Да, такие мужчины нравятся женщинам. Но ведь я — тоже женщина! И мне он тоже нравится. Больше того, Глеб — мой муж! Почему я должна отдать его той, другой?! Ведь она не знает о нем того, что знаю я. Не знает, что Глебу, когда «просыпается» его язва двенадцатиперстной кишки, нужно варить овсянку-размазню, а во время приступов радикулита втирать в поясницу специальную американскую мазь, а затем обматывать платком, связанным из собачьей шерсти. Не знает, что мой муж терпеть не может лук и, если обнаружит в тарелке хоть микроскопический кусочек, есть не станет ни за что. Она не умеет по движению бровей Глеба угадывать, хочет ли он поговорить или, наоборот, мечтает, чтобы его оставили в покое. Или, может, уже знает?

— Ты с ней давно?

Глеб продолжал методично поглощать омлет — яйца он обожает в любом виде, и ни неприятный разговор, ни мои слезы совершенно не испортили ему аппетит.

— Женя, ну какая разница — давно, недавно… Я ее люблю, а все остальное не имеет абсолютно никакого значения.
— Значит, ты твердо решил уйти? Окончательно и бесповоротно?
— Собственно… Это мой дом, и уйти придется тебе.

Я росла без отца. Мама и бабушка — тоже. Бабушкин папа погиб в сорок втором, мамин и мой папаши исчезли в неизвестном направлении сразу же, как только узнали о беременности любимых. Мама считала это семейным проклятием и жутко боялась, что меня постигнет та же участь. Уже лет в двенадцать (может, даже меньше) она начала мне внушать, что девушке нужно хранить целомудрие до брака и рожать только от законного мужа. Что замужество — величайшее благо и величайшая удача для любой женщины, и уж если повезло заполучить штамп в паспорте, то на него нужно чуть ли не молиться…

Видимо, отца мне все-таки не хватало, потому что, мечтая о будущем замужестве, я почему-то всегда представляла рядом с собой не сверстника, а мужчину постарше. И он появился, едва мне исполнилось восемнадцать. Перед Новым годом мама послала меня в супермаркет. Я возвращалась домой — в одной руке большой пакет с продуктами к праздничному столу, а в другой маленький, с мандаринами. Маленький не выдержал двухкилограммовой тяжести, и мандарины посыпались прямо на грязный, утоптанный тысячами подошв снег.

Я бросилась их собирать. Большой пакет мешал, и пришлось поставить его на тротуар. И вдруг из остановившейся рядом выскочил дорого одетый мужчина помогать. Когда мы всё собрали, оказалось, что кто-то… украл пакет с остальными продуктами.

— Мама меня убьет! — простонала я.
— Разве я могу допустить, чтобы кто-то убил такую красивую девушку, да еще накануне праздника? Что там у вас стащили? — галантно улыбнулся мужчина. Он почти насильно затащил меня в супермаркет и по новой купил все, что украли. Хотел добавить от себя еще какие-то деликатесы, но я отказалась — как родным объяснять буду?

Когда через месяц я сказала маме, что за мной ухаживает сорокалетний мужчина и я в него влюблена, она не стала падать в обморок и кричать, что он мне в отцы годится. Обстоятельно расспросила, кем работает мой возлюбленный, выяснила прочие практические вопросы… Узнав, что Глеб занимает высокий пост в городской администрации, а живет в большом загородном доме, дала родительское благословение на наши отношения, не забыв напомнить, что до свадьбы я должна хранить невинность.

— А то забеременеешь, а он тебя бросит.
— Мамуль, но ведь можно же предохраняться! — робко возразила я.
— От семейного проклятия презервативы не спасут! — отрезала моя родительница. Через месяц мы с Глебом поженились…

Влюбленность либо заканчивается, либо перерастает в любовь. Моя влюбленность в любовь не переросла, но магия штампа в паспорте оказалась сильной. Десять лет я жила с Глебом, уверяя себя, что замужество — благо и удача для любой женщины. Детей муж не захотел, поскольку имел двух сыновей от первого брака и считал, что свою отцовскую миссию выполнил полностью. И вот теперь он бросал меня ради другой…

P. S. До Нового года оставалась примерно неделя, как и до срока моих родов.
На улице было скользко. Денис крепко держал меня за руку, и я точно знала: любимый не даст мне упасть, потому что… да просто не даст, и все!

Навстречу нам шла парочка: он — стареющий, зато модно одетый плейбой, и она — совсем еще юная девчонка, восторженно заглядывающая своему представительному спутнику в рот.
Я в этой девчонке словно себя увидела — именно такой, какой была двенадцать лет назад…

— Женя, ты? — удивленно спросил мой бывший, переводя взгляд с моего «девятимесячного» живота на Дениса.
— Познакомься, Глеб, это мой муж.
— А это твоя третья супруга? Я хочу поздравить вас с наступающим праздником и… лично тебя поблагодарить.
— За что? — изумился Глеб.
— За то, что тогда развелся со мной! Если бы не это, я так и не узнала бы, что такое настоящая любовь. Ты думаешь, что бросил меня? Ничего подобного — ты меня освободил. Пойдем, Денис, нам еще с Диком гулять…

Евгения, 29 лет