Сестренка, я тебя не отдам!
После смерти мамы и отчима за Милой сразу же приехали из соцслужбы, чтобы забрать ее у меня.
Мама родила Тамилку, когда ей было уже за сорок, и называла сестру не иначе как «мое нечаянное счастье». Так случилось, что с моим папой она давно развелась и уже не надеялась устроить свою личную жизнь. Однако, встретив дядю Витю, мама словно расцвела. Я хоть и ревновала ее к отчиму, но смирилась, особенно после появления Тамилы. Ведь всегда мечтала, чтобы у меня был братик или сестричка. Но когда Тамиле исполнилось десять, она осталась круглой сиротой. Несчастный случай унес жизни обоих родителей одновременно.
С этого момента и начался весь кошмар. На следующий день после похорон ко мне домой явились женщины из социальной службы и увезли Тамилку. Дескать, я хоть и родная сестра, но по закону мне надо сначала оформить опеку, а потом уже забирать девочку к себе. А пока я буду заниматься бумажными делами, она побудет в центре реабилитации. Тамилка рыдала, когда ее увозили, но только кого это волновало?
— Может, мы с вами договоримся? — схватила я одну из женщин за руку. — Вы что, не видите, в каком она состоянии? Ребенок столько пережил, зачем ее еще добивать? Пусть живет у меня.
— Не положено! — агрессивно рявкнула та. — Вы хотите, чтобы меня с работы выгнали?
— А вы хотите, чтобы ребенок получил психологическую травму? — не сдавалась я. — Кому вы сейчас делаете лучше?
— Закон есть закон, — пожала плечами тетка и силой усадила Тамилу в машину.
— Мила, я завтра тебя заберу, потерпи, солнышко, — бросилась я к двери, но машина тут же резко двинулась с места. Последнее, что я увидела, — бьющуюся в истерике сестренку.
Склонность к агрессии
Я немедленно бросилась оформлять документы. Собрала кучу справок, подала заявление на опекунство, но оказалось, что это только половина дела.
— Вы же понимаете, что решение должна принять комиссия, — нехотя взяла у меня папку с бумагами чиновница.
— И когда это будет? — опешила я.
— Думаю, через месяц, не раньше, — равнодушно пожала она плечами. — Понимаете, у девочки серьезные проблемы с коммуникацией, агрессия, склонность к обману. Ее направили на обследование.
— Но ведь она такое пережила. Как вы смеете?! — перебила я женщину. — А тут еще вы масла в огонь подлили.
— Я бы вам не советовала быть такой самоуверенной, вы ведь не знаете, какой ей ставят диагноз, — многозначительно изрекла тетка. — Тем более что у вас растет свой малыш. Вдруг она с ним что-то сделает?
— О чем вы? Тамила вполне здоровая девочка, я хочу видеть свою сестру!
—Ладно, приходите завтра, я постараюсь устроить вам встречу, — смилостивилась чиновница.
— Вы что, не понимаете? Я хочу увидеться с ней сейчас, — упрямо повторила я, а где-то в глубине души у меня появилось плохое предчувствие.
— Она на обследовании, — заметно занервничала женщина.
— Значит, проведите меня туда! — потребовала я. — Как старшая сестра я имею право присутствовать при осмотре.
— Подождите в коридоре, — сквозь зубы процедила женщина. — Я спрошу разрешения.
Понимая, что добилась своего, я вышла в коридор и задумалась. Как-то все это странно, неужели мама скрывала от меня Милкин диагноз?
Не может быть! Я бы заметила, ведь знала Милу с пеленок и добрее девочки, чем она, еще не встречала. А когда родился мой сын, восьмилетняя тетушка стала для него лучшей нянькой. И ни разу я не замечала за ней чего-нибудь такого, о чем они мне тут рассказывают.
Странные события
И вдруг, стоя перед окном, я увидела во дворе Милу, которую волокли к машине две женщины. При этом сестра даже не сопротивлялась.
— Мила! — крикнула я.
Сестренка медленно повернулась и безучастно посмотрела в мою сторону. Кажется, она меня не узнала! Со всех ног я бросилась во двор, но, когда выбежала, ее уже успели посадить в машину.
Догадываясь, что они действуют незаконно, я достала мобильный телефон и включила запись видео, перегородив машине дорогу, — теперь вывезти сестру с территории реабилитационного центра они могли только через мой труп, но я надеялась, что до этого не дойдет.
— Успокойтесь! У вас что, вся семья буйная? — вышла из машины женщина-инспектор, предварительно переговорив с кем-то по телефону.
— Что вы сделали с Тамилой? Почему она не реагирует на происходящее? — набросилась я на нее.
— Ей ввели успокоительное, потому что ночью она набросилась с кулаками на медсестру и рассекла ей бровь, — спокойно объяснила тетка.
— Вы врете! — не поверила я.
Почувствовав, что за нами кто-то наблюдает, я обернулась. И тут же в окне того самого кабинета, где я пять минут назад разговаривала с чиновницей, задернулась штора. В этот момент я отчетливо поняла: происходит что-то странное. И если я сейчас же не заберу Тамилу домой, то могу ее больше не увидеть!
— Имейте в виду, вы нарушаете закон, и документы девочки мы вам не отдадим! — пригрозила женщина, но препятствовать мне не стала.
— Отдадите! Особенно после того, как я зафиксирую то состояние, до которого вы ее довели за сутки, а потом напишу заявление в прокуратуру, — пообещала я.
Инспектор промолчала, а я, крепко прижав Милу к себе, быстро вышла за ворота.
Обычная схема
Из реабилитационного центра мы сразу направились в клинику и сдали анализ крови Тамилы, который показал наличие сильнейшего антидепрессанта. Теперь понятно, почему сестра вела себя тише воды, ниже травы. А когда я спросила ее, зачем она ударила медсестру, Мила удивленно пожала плечами:
— Оля, это они меня там били!
У меня волосы встали дыбом. А вечером мне снова позвонили из центра:
— Ольга Петровна, мы получили результаты обследования и вынуждены вас предупредить: находиться в одном доме с Тамилой опасно! Вы рискуете не только своей жизнью, но и жизнью других членов семьи. Поймите, с девочкой, пока не поздно, должны поработать специалисты. Она легко может вас обмануть, выдавая желаемое за действительное.
Я насторожилась: вообще-то они только радоваться должны, что избавились от проблемного ребенка. Или все-таки они правы и Мила так искусно врет? Нет, это исключено! Не может ребенок так резко измениться за одни сутки! Значит, дело в чем-то другом… Но в чем? Зачем им нужно, чтобы я поверила, что Милка больная, и отказалась от нее?
Я решила обратиться за помощью к сестре своего мужа, которая работает в суде секретарем и много чего знает…
— Оля, ты совсем наивная? — удивилась она. — Да им же квартира нужна. Схема тут простая: от тебя получить отказ, упечь Милу в психбольницу, а ее квартиру, доставшуюся в наследство от матери, продать. Обычно такие дела без хорошей крыши не проворачиваются. Наверняка за директрисой стоит кто-то посолиднее
— Что же теперь делать? — испугалась я.
— Пока не поздно, пиши заявление в прокуратуру, — посоветовала Наташа. Только будь осторожна, если они не побоялись ребенка транквилизаторами накачать, то и на тебя могут покушаться.
Диагноз не подтвердился
Оставив Милу у Наташи, я отправилась в райотдел, хотя ужасно боялась, что у аферистов везде все схвачено. Но мне повезло. Выслушав меня, прокурор немедленно возбудил уголовное дело.
Оказалось, по такой схеме мошенники работали уже давно и до сих пор осечки не случалось. Как правило, доверчивые родственники всегда подписывали документы на отказ от невменяемого ребенка, которому ставили липовые диагнозы и оформляли в психбольницу.
Видимо, директриса решила, что я тоже буду рада избавиться от сестры, узнав, что она может причинить вред моему ребенку: знали, нa какие слабые места надо давить. Но в этот раз у них не получилось. Документы на опеку мне выдали спустя неделю после раскрытия преступления, а с Милы сняли фальшивый диагноз. Правда, прийти в себя после пережитого сестренка еще долго не могла. Но постепенно все стало забываться, и сегодня Мила снова такая же, как прежде.
С тех пор прошло полтора года. Однако я все еще боюсь, как бы история с квартирой не повторилась. Ведь сколько вокруг мошенников, готовых заполучить то, что принадлежит ребенку.
Ольга, 27 лет